 |
В обруганные кому только не лень «застойные годы» Сара Львовна корпела над газетными полосами, вылизывая их от всевозможных грамматико-стилистических несуразностей, и, получая за свой кропотливый труд скудную зарплату на уровне техработницы (уборщицы, другими словами), не чувствовала себя обиженной в плане собственной общественной значимости.
«Корректор – это звучит гордо, – внушала она подруге Моте, когда та подзуживала ее: мозги, мол, свои эксплуатируешь, занятости, как у папы Карлы, а получаешь копейки!»
- Ну и что? – отбрыкивалась она. – А многие ли знают, как, например, пишется слово фельетон? Ты сама первая, небось, напишешь: фейлетон, – кривила губы ободренная внутренним сарказмом Сара. – А ты сама – замечаешь вокруг себя ошибки – в газетах, на заборах, на доске объявлений? А вот я их везде вижу. Несмотря на зарплату уборщицы… Мне – хватает!
И Сара Львовна побеждала. Но настали иные времена, и ее услуги не стали нужны редакции, которой тоже не стало. Шли девяностые годы. Население начало шмыгать туда-сюда в Турцию и Польшу, раскрыл свои торговые объятия Седьмой километр, но Сара Львовна не нашла себя этой суете. Торговать она не рискнула даже пробовать, так что о челночниках представление имела в основном по рассказам.
Но и сидеть сложа руки было не в ее правилах – и она угодила в проводницы, катаясь по линии «Москва-Одесса».
Вот поэтому у Сары Львовны, которая знойный шмат своей жизни прокаталась проводницей на железной дороге, навсегда остался горький привкус душевной боли от гнусных поклепов на представительниц этой профессии. Что они, мол, даже соду в чайную заварку добавляют – для цвета и экономии… Но если бы кто и решился вдруг довести до крайней точки кипения Сару Львовну с помощью подобного примера, он был бы сражен наповал несостоятельностью данного аргумента. Причем хоть однажды испробовав из ее ручек в «приемной» - на балкончике – замечательной вкусности напиток. Никогда не создать такого шедевра халтурщику и бракоделу! |
 |
