Зашкварчали тормоза и Паша ловко вписался между двумя «жигулями». Потом открылась и захлопнулась дверь. Потом Паша долго стоял и пялился в зеркало, выгнув ту часть, что ниже корпуса, в сторону известного балкона. И конечно же, легкие шорты малость пооткрыли обычно скрываемые места шофера.Что не замедлила отметить Мотя, ошарашенная этакой смелостью.  Она терпеливо остужала настой ромашки для прихворнувшей подруги. И еще бы возилась, так как Паша позы не менял, но ее окликнула болящая. Мотя процедила напиток и, оглянувшись, сбросила отжатую заваренную траву прямо в палисадник Марьи Ивановны. Так, чтобы под куст. Для удобрения, считала эта абсолютно не сведущая в вопросах растениеводства попечительница здоровья Сары Львовны.

Неожиданный пассаж ее несколько взволновал и это таки отразилось на теме настоящей беседы, свидетелем которой был только кот Мурзик. Но Сара Львовна как раз выключила телевизор и опередила подругу комментарием:

 – Мы дожили до того момента, когда в новостях самым правдивым стал прогноз погоды!

Ой! Что это у тебя с лицом?

– Ты будешь смеяться, но в этом году я просто балдею!

– Можно подумать! Будто это новость! От чего на этот раз?

– Да, но ты только посмотри: пупков на улице стало меньше! Попрятали, и такие наряды сейчас у молодых – закачаешься! Длинные. Разные. Девятнадцатый век! А то я уже из-за этих пупков и куриные на супчик брать перестала…

– Кто бы говорил… – Сара Львовна строго наморщила лоб и сдула легкомысленную кудряшку, нагло лезшую из-под плотно смотанного клока волос в «дульку», которую она летом предпочитала больше всего. В принципе, из-за жары, а еще, как втайне считала подруга, от обычного лентяйского измора. Кому охота с прическами валандаться в такой дикий зной!

 – Это тихий ужас, когда вспомню, как ты меня выматывала за мой голый пуп, – лупила себя самокритикой Мотя, подергивая своими замечательно округлыми плечами. Как от озноба. Хотя какой там озноб после третьей чашки чая!

Так, между прочим, считала и Сара Львовна, дивясь движениям, какие демонстрировала подруга, изнеможенная то ли воспоминаниями о своих молодящихся вывихах, то ли действительно вследствие влияния новой марки красного китайского чая, которым их вчера угостил сосед Эдуард Брониславович, муж юристки Мальвины Семеновны. И который предпочитает товары с таобао.

Вспоминая этот трогательный момент, Сара Львовна задумалась, до чего обременительной на самом деле бывает для женщины семейная жизнь. Вон вчера, например, когда этот галантный сосед только-только вручил Саре Львовне чай – естественно, в знак своего нижайшего почтения, в окне внизу тут же появилась голова его супруги:

– Эдик, я тебе не давала новые носки? Две пары? Или куда-то засунула опять?

– На подоконнике лежат какие-то носки! Они, кажется, новые, но…

– Что – но?

– Так они ж без этикеток!

– И что? Ты их будешь с этикетками носить?!

Вопрос, на взгляд Сары Львовны, уместный. Особенно же – своевременный, если учесть как пасет своего благоверного истосковавшаяся по семейным будням Мальвина Семеновна. Тем более, что общего языка у нее с Сарой Львовной ну как-то не получалось.

Застуканный Эдуард Брониславович поплелся домой: гладить новые носки, решила Сара Львовна.

«Педант», - разочарованно думала она, осторожно прихлебывая горячий ромашковый чай. – Но все же – до чего обабилась Мальвина! Носки… умереть и не встать!»

Мотя свесилась с балкона – «жигуленок» (уже без Паши) стоял на приколе в компании других таких же машин-трудоголиков. Безлюдно и тихо. Редкие минуты жизни!