- Дора! – Взъерошенная после дневной спячки Пальмира Ивановна вопит с балкона на балкон –  через весь двор –  тщательно вывешивающей простыни соседке. – Или вы там все вымерли, что я не могу до вас дозвониться? Так я что – сериал должна пропустить, чтобы узнать у вас сколько стоит квартира посуточно в Киеве?! 

Но эта глухая, как стенка, Дора не отреагировала никак, лишь только встряхнула и тут же уронила простыню.

Пока она чертыхалась, вытряхивала и относила в ванную для переполаскивания, ее подменил Сеня, чья душа, очевидно, тоже не нуждалась в послеобеденной дреме:

– Дозвониться! – вякнул он свое осуждение, – дозвониться! Давно ли стали звонить друг дружке, продвинутые…

Голос у соседа глухой, песочный, слова застревают в ушах.

– А вам лично, Семен Израилевич, какое до нас дело? Или вы сами не целуетесь со своим мобильником? Можно подумать! – фыркнула задетая Пальмира Ивановна, пробираясь сквозь сложенный для вывоза строительный мусор из знаменитой из-за этих чертовых террористов квартиры. Уши жителей двора хорошо запомнили этот гнусный взрыв и все, что творилось во дворе! А если, к примеру, смотреть на затянутые запотевшей пленкой черные окна… Разные ужасы представляются!

Дора и Пальмира Ивановна довольно шумно шептались, однако амплитуда колебания звуков была такой низкой, что слова гасли на лету, а со стороны мнилось, будто дамы дразнят своего сварливого соседа. Типа имитируют разговор, которого не поняли бы даже переводчицы для глухонемых.

Выставив свои поднаторевшие на подслушивании локаторы, любопытный Сеня пыхтел, докуривая влажный от досады «бычок». Бессмысленно было прислушиваться к шелесту голосов: ни черта не слышно!

Скука! Скорей бы следующие выборы – телятся что-то кандидаты с началом агитационной горячки, «Евро» их отвлекло, не перед электоратом – перед иностранцами рисуются. И Сеня с чувством плюхнулся на скамейку под каштаном.

На сигнальный стук шахматной доски через несколько секунд выскочил осовевший от ядучего сапожного клея Моня.

Процесс игры происходил в сонном безмолвии – невозможно было тратить энергию в такую жару. Сраженцы ограничивались только редкими выпадами в случаях аховых ходов.

Однако, невзирая на внешние факторы, ядовитый Сеня  успевал еще и Пальмиру Ивановну поддевать, оказавшись, так сказать, на более близком подступе к ее ранимой личности. Но Моня, Моня… дай бог каждому двору такое чудо. Вот если бы у наших дам и даже девчонок спросили, кто в нашем дворе «самый-самый» не от мира сего? И кого бы они назвали? Даже не сомневайтесь, что только Моню и больше никого!

Тут Пальмира Ивановна изловчилась незаметно прошмыгнуть мимо сосредоточенных шахматистов. И когда Сеня с досадой это обнаружил, объект для сбрасывания очередной порции желчи был уже под надежным покровительством.

Бывшая заслуженная учительница триумфально восседала на балконе под крылом Сары Львовны, которой, как известно, палец в рот не клади. Именно эта аксиома и промелькнула в расстроенной голове Сени, когда он обнаружил свою несостоявшуюся жертву, уже, можно сказать, в укрепленной фортеции… И наш шахмато-доминошник снова уткнулся в доску.

Упустив, однако, момент! Моне таки удалось маленько смухлевать, что Сеня, конечно же, с огорчением и заметил, но было уже поздно.

И поделом! Как говорится, не трави других, и да не травим будеш.  

Но скорей бы новая, свежая, очередная выхватывающая из серости будней волна – подъем политической активности горожан, вдохновляемая иллюзиями прорыва в лакомое европейское будущее! В том числе и нашего старого, сбитого в общую судьбу дворика. У нас даже Сеня, мятущийся неудачник с амбициями несостоявшегося политика, так и он –  нутром чуял неизбежно надвигающееся могиканство.