Двор стоял на ушах. Муж Доры неожиданно получил приглашение на тусовку строителей (а он-таки строитель), но не куда-нибудь в задрипанный регион, а в саму столицу. И конверт-приглашение не откуда-то там типа свежеиспеченной гильдии штукатуров и маляров. А из самого министерства, да еще по технадзору, ответственнейшему, даже на взгляд непрофессионала, разделу строительного дела. Хотя, между нами, именно к нему Арнольд Петрович имеет точно такое же отношение, как, допустим, наш Сеня к министерству культуры. Или как вязаные шапки – к профилактике дизентерии.

Во дворе, естественно, шушукались и активно перемывали косточки попавшему в зубы, особенно любуясь на его ветхий балкончик, который мог в любую минуту провалиться под дородным хозяином. «Сапожник без сапог…» — язвил втихомолку Сеня.

Сам же Арнольд Петрович ходил важный соответственно своему положению. И подступиться к нему было ну — просто невозможно! Что очень нервировало Сару Львовну, природное любопытство которой приобрело поистине гипертрофированную форму.

— Не портите мне характер, уважаемый Арнольд Петрович, — увещевала почтенная дама  соседа, — как будто вы не знаете, что мне нельзя нервничать, и заставляете меня выжимать из вас информацию! И что, это правда? На торжественном собрании будут вручать грамоты и даже премии? Говорят — лучшим!

А потом еще этот концерт с Михалковым и этим… Есениным — Безруковым?

— Ммм… — неопределенно ответствовал приглашенный в столицу специалист. — Поживем — увидим.

— Да, но я не поверю, что вы совсем-совсем не в курсе, кого там будут отмечать! Ведь вы же знаете, кого собирают, какие у кого гешефты!

— Гешефты! — фыркнул Арнольд Петрович. — Какие там сегодня гешефты! Мне ли вам говорить, что все застопорилось? Разве ж это стройка? Да что язык об зубы мозолить — кому и за что награды? Леший знает…

И удалился.

Народ безмолствовал.

Зато как засуетился, когда Анной Пантелеевной был услышан, конечно же, совершенно нечаянно, телефонный разговор Доры, супруги Арнольда Петровича, с Киевом. Он раздавался в несколько приглушенных тонах из открытой форточки. Видимо, Дора впопыхах не успела ее захлопнуть. И конечно же, тренированный слух соседки уловил ноты значительного негодования! Дора кричала, что всегда знала, что его начальство «козлы». Что ее муж олух царя небесного.

А также звучали другие изречения, не все из которых вынесет благовоспитанное ухо.

Что же произошло?

Соседи проснулись раненько вовсе даже не ради возвращения из поездки нашего героя. Это был родной праздник, пролонгированный бывшими совгражданами в наше феодально-капиталистическое время. Точнее, когдатошный День Советской Армии, а еще точнее — всенародный день доброжелательного отношения женщин к мужчинам. Именно в этот день и вернулся наш Арнольд Петрович в родной двор, встреченный громким лаем Азика, рвущего Аньку на утренний моцион.

— Не поняла! У меня два твоих поводка, а где же ошейник? — выговаривала девочка на бегу, обращаясь к этому неуравновешенному существу, буквально пролетая мимо важного соседа.

— Да на шее у него ошейник, на шее! — вдогонку закричал тот Аньке, заметив, однако, на шее собачки ускользнувший от ее внимания предмет.

— С праздником вас! — успела ответить девочка, исчезая в туннеле подъезда.

И — была такова.

Но так как свято место пусто не бывает, эстафету тут же подхватила неразлучная  парочка, моментально появившаяся на балконе. На Саре Львовне и Моте были надеты дубленки, это указывало на их намерение провести на балконе неограниченное время, несмотря на жестокий пятиградусный мороз.

Задрав голову, Арнольд Петрович встал посреди двора словно огромный потертый медведь и  обреченно взирал на застывших в монументальной позе не менее медведистых дам.

— С праздничком, дорогой Арнольд Петрович, с праздничком! — в один голос проворковали они. — И как наши успехи? Не зря продергались две ночи в купейном вагоне?

— Ни — да, ни — нет, — с кислой миной ответствовал Арнольд Петрович, всем своим поникшим видом являя поражение. — Но развели нас, как лохов, и не извинились.

— Не поняла! Что же, грамот было мало или конвертиков с премиями? Или концерт не состоялся?

— Концерт-то как раз состоялся. Но вы будете смеяться, потому что собрания никакого не было!

— Как?!

— Очень просто — не было и все! Съехались,блин, специалисты со всей страны, толпимся, как бараны, возле этого дворца, куда нам было указано явиться, пялимся друг на друга, пытаемся угадать, кому же награды вручать будут. И где? Когда? Ноль информации!

— Но кто-то же собрал эту толпу!

— Еще бы! Указания, куда перечислять деньги за билеты на концерт, получили на фирменном бланке от какого-то Востряченко. На фирменном! И вот торчим перед театром, народ прет на Михалкова, а про наше совещание никто ни бум-бум! Мы тык-тык мобильники: абонент вне зоны! Попадись он мне на глаза…

С этими словами Арнольд Петрович рванул пуговицу пальто, и с наслаждением ее подавил, подавил каблуком.  

— Ну и аферист! И что, из начальства так никто и не появился? — возмутился балконный дуэт.

— Да куда там! Ну и мужики наши разбрелись кто куда. И меня с собой звали — почему бы не выпить с досады! Я, конечно, за, но вы же знаете мою Дору…

Тут Сара Львовна и Мотя сочувственно переглянулись, и заметивший это докладчик разошелся:

— А некоторые так вообще… приехали, а войти внутрь не могут, так как билетов им никто домой не прислал, а здесь без них не пускают. Повернули свои оглобли назад. Домой! Вот развели! И это же вам не первое апреля, все-таки. Ради концерта?  Зимой? Будто в Одессе театры закрылись или, пардон, телевизоры у всех в ремонте? 

И он покинул сцену — навстречу нежным разборкам в тесном семейном кругу.

Под занавес добавив парочку выражений, вошедших, правда, в недавно выпущенный словарь отборного мата.

Кстати, какой прогресс демократии! И не надо изощряться, память свою напрягать, если, к примеру, без тренировки — купи себе словарь и пользуйся. Но как нужны еще и карманные варианты, и подарочные... Какое было бы облегчение народу!

— А деньги, деньги-то вам хоть вернули? — вдруг осенило Сару Львовну вслед  отдаляющемуся соседу.

  Но спина инженера не шелохнулась.