 |
В ночном безмолвии, возле обрыва над морем,
я заглядывал в глаза волн, излечась от страха,
не сумев поделиться с городом своим горем,
но все свои обиды мимоходом отправив на плаху.
Волны сбивчивые со мной вели речи,
выдыхая их белой пеной, на песке оставляя
гул фраз, не имеющих прилагательных и наречий –
только полет существительных в ночь вонзая.
Мне хотелось прыгнуть в морскую пучину,
чтобы берег отдалялся все дальше и дальше,
чтобы женщина на слезы имела причину –
поздней осенью на обезлюдевшем пляже.
Я стоял, не имея сил, чтоб последний
сделать шаг. Подо мною шумело море –
надоедливо, как по городу злые сплетни,
как трава поредевшая на косогоре.
Ночь продолжалась. Звезды скрипели зубами
от бессилия, что они наверняка не помогут.
Осенние кроны больше не шумели стихами,
что мертвые осиливают свою дорогу.
За мной был город, состоящий из спеси
и нищеты, а совсем рядом
море ворочалось, выходя из пролога пьесы,
как собачья морда из прутьев ограды. |
 |
